И вновь, как и в случае с Венгрией, понимание хазарского происхождения литовских евреев важно не только само по себе. В 1495 году Александр, Великий Князь Литовский, издает указ об изгнании литовских евреев; и так как на Руси в этот период евреи не появились, то это означает, что литовские евреи переселились на запад и на юг: на территорию Польши и может быть Турции. В 1503 году Александр отменяет свое решение и позволяет евреям вернуться в Литву, но вновь, как и в случае с Венгрией, не вызывает сомнений, что не все евреи, изгнанные из Литвы, в 1495 году согласились вернуться по первому требованию. В то же время, не все евреи, поселившиеся в Литве после 1503 года, были изгнанниками 1495-го. Наконец, даже те из литовских евреев, которые действительно вернулись, вернулись, впитав опыт гораздо более сильного в религиозном отношении польского еврейства. Иначе говоря, после "возвращения" литовских евреев в 1503 году возникает качественно новая еврейская община, уже не связанная узами прямой преемственности с хазарско-еврейской общиной Литвы до изгнания. И поэтому, ярковыраженный ашкеназийский характер литовского еврейства в новое время ничего не говорит об этническом составе еврейства средневековой Литвы - той Литвы, которая, как мы знаем, была "от моря до моря", и большую часть территории которой составляли нынешняя Белоруссия и центральная Украина. Как уже было сказано, это еврейство было в основном хазарского происхождения.
В то же время, вопрос о происхождении евреев Польши много сложнее вопроса происхождения литовского еврейства. Существует популярная точка зрения, гласящая, что до конца XIII века евреев на территории Польши практически не было. Это не так. Утверждение об отсутствии евреев в Польше XII века основано на их неупоминании еврейским путешественником Беньямином из Туделы, предположительно посетившим Восточную Европу между 1165 и 1173 годами. Однако, ничего не сообщив про евреев, Беньямин рассказывает о существовании единого славянского государства от Праги до Киева. Обнаружить подобное в восточноевропейском хаосе конца XII века мог только человек, никогда там не бывавший; и поэтому неупоминание Беньямином из Туделы о восточноевропейских евреях говорит всего лишь о том, что в Западной Европе того времени о них мало что знали и не поддерживали с ними тесных отношений. Последнее плохо согласуется с представлением о евреях Польши, Венгрии и России, как эмигрантах с запада.
На самом деле, во времена Беньямина из Туделы евреи уже жили не только в Венгрии и на Руси, но и, по всей видимости, в Польше. Первые сведения о еврейском присутствии на территории Польши относятся к концу XII - началу XIII века. Рабби Элиэзер из Праги в письме к Иегуде Хасиду, написанном в конце XII века, упоминает о евреях Польши. Польский летописец Винсент Кадлубек, епископ Краковский, сообщает, что один из польских князей конца XII века наложил штрафы на христиан, нападавших на евреев. В трех польских документах, относящихся к рубежу XII-XIII веков (1193, 1203 и 1204 годы), сообщается о трех деревнях в окрестностях Бреслау, находящихся во владении евреев. Наконец, раскопки, проведенные в центральной Польше, обнаружили многочисленные монеты, сделанные еврейскими чеканщиками, о чем свидетельствуют надписи на иврите, сообщающие либо имя чеканщика, либо имя местного князя. Эти монеты также относятся к рубежу XII и XIII веков.
Впрочем, все эти свидетельства не позволяют сделать никаких выводов, относительно численности польских евреев. Элиэзер из Праги ничего не говорит о числе встреченных им евреев; а польские документы упоминают, помимо неких безличных владельцев деревни Тинек, только двух евреев, Иосифа и Иехезкеля. Более того, подлинность даже этих свидетельств достаточно сомнительна. Наконец, найденные монеты не являются доказательством существования еврейских общин на территории Польши: еврейские чеканщики монет могли быть специально привезены местными князьями в качестве иностранных специалистов. С другой стороны, сообщения рабби Элиэзера из Праги и Винсента Кадлубека говорят о том, что польское еврейство того времени не сводилось только к изолированным поселенцам. Более того, в отношении первой половины XIII века уже есть вполне достоверные доказательства существования еврейских общин на территории Польши. Первое из них - это упоминание о еврейских крестьянах Силезии, относящееся к 1227 году. Еще более убедительными являются сведения о нескольких польских раввинах XIII века, собранные Исраэлем Та-Шма в еврейских источниках; о двух из них Рабби Якове Севара из Кракова и Рабби Моше Поляке сохранились сравнительно подробные сведения.
Таким образом, еврейское присутствие на территории Польши в домонгольские времена не вызывает сомнений. Однако, происхождение польских евреев в эти времена остается неясным. С одной стороны, рабби Элиэзер из Праги, в своем письме к знаменитому Игуде Хасиду, написанном во второй половине XII века, объединяет евреев Руси, Венгрии и Польши в единое чуждое целое. С другой стороны, сведения, собранные Та-шма относительно XIIIого века, говорят о сознательной ориентации нескольких польских раввинов на иудаизм Рейнской области. Эта ориентация, вместе с тем фактом, что первые упоминания про польских евреев принадлежат к домонгольскому периоду, то есть ко времени до крушения городской цивилизации Древней Руси, не позволяет однозначно связать польских евреев с хазарским еврейством к юго-востоку от Польши. В то же время, как уже было сказано, гипотеза об их эмиграции из Рейнской области также не основана ни на каких убедительных доказательствах. Религиозная ориентация на Рейнскую область, единственный теологический центр тогдашней Центральной Европы, ничего не говорит об этническом происхождении польского еврейства; ничуть не больше, чем литовский образ мысли и костюмы депутатов от партии Шас говорят о происхождении их избирателей. По крайней мере, вывод о происхождении последних из окрестностей Вильны будет, по всей видимости, ошибочным.
И поэтому, проще всего сказать, что появление еврейских общин в домонгольской Польше не связано с одним центром эмиграции, и польские евреи раннего средневековья являются потомками еврейских купцов, оседавших вдоль торговых путей с запада на восток. Иными словами, они являются этническими евреями. Впрочем, достаточно очевидно, что последнее не вполне убедительно. Во-первых, XII век был временем сравнительного затишья в жизни евреев Германии и Чехии; а времена затишья, как известно, не способствуют эмиграции. Во-вторых, хорошо известно, что Хазарский каганат был не только военной, но и торговой державой; не вызывает сомнений, что в течение многих столетий хазары занимались торговлей. И поэтому польские евреи могли быть, по крайней мере с одинаковой степенью вероятности, и этническими евреями, осевшими вдоль торговых путей с запада на восток, и хазарами, осевшими вдоль торговых путей с востока на запад. Оба предположения в одинаковой степени правдоподобны и в одинаковой степени бездоказательны.
Наконец, следует сказать, что предположение об однородно-семитском происхождении польского еврейства было оспорено Паулем Векслером в его недавней книге о происхождении восточноевропейского еврейства. Пытаясь объяснить многочисленные славянские элементы в идише и фольклоре восточноевропейского еврейства, Векслер отметил несколько исторических фактов, которые, на мой взгляд, достойны внимания. Как мы знаем, экономика Руси и Восточной Европы в раннее средневековье в огромной степени держалась на работорговле; рабами, которых продавали и покупали, были, в основном, западные славяне. И, как ни грустно это упоминать, евреи принимали в высшей степени активное участие в торговле этим живым товаром. Об этом существуют многочисленные свидетельства; также не вызывает сомнений, что, будучи еврейским товаром, рабы часто становились и постоянной еврейской собственностью. В то же время, согласно Талмуду, еврей обязан либо обратить своих рабов в иудаизм, либо немедленно их перепродать. Миссионерская деятельность становилась экономическим императивом. Иными словами, обращение рабов-славян в иудаизм должно было быть достаточно распространенным явлением.
Еще в 1902 году Арониус собрал около 40 средневековых церковных актов, запрещающих продажу рабов-христиан евреям из опасения, высказанного или подразумеваемого, что евреи обратят своих рабов-христиан в иудаизм. Поток подобных документов продолжался до середины XIII века; и хотя каждый их этих актов в отдельности легко отмести как пустую антисемитскую риторику, такой ответ невозможен из-за многочисленности однотипных постановлений, упомянутых выше; подобные акты появлялись на территории от Франции до Киевской Руси. Таким образом, не вызывает сомнений, что обращение славянских рабов в иудаизм было широко распространенным явлением. И, действительно, в 1229 году архиепископ Робер Эцтергомский жаловался папе на то, что евреи обращают в иудаизм женщин и рабов. В 1267 году, на излете того времени, о котором идет речь, синод Бреслау выражал опасения, что одна из польских провинций, лишь недавно обращенная в христианство, может стать легкой добычей еврейской миссионерской деятельности. Но если обращению рабов-христиан в иудаизм мешали власть, многочисленные усилия и постоянный надзор церкви, то подобные препятствия отсутствовали при обращении в иудаизм тех рабов из западных славян, которые оставались язычниками. И хотя, на мой взгляд, гипотеза Векслера о славянском происхождении всего ашкеназийского еврейства не обоснована, трудно не согласиться с утверждением, что на ранних этапах истории польско-чешского еврейства обращение славянских рабов в иудаизм было одним из важных факторов пополнения еврейских общин.
Таким образом, уже с самого начала своей истории еврейские общины Польши, по всей видимости, не были этнически однородными. Однако, речь вряд ли идет о больших общинах. Первые косвенные сведения относительно значительных еврейских общин на территории Польши появляются уже после монгольского нашествия: в 60е годы XIII века. Папское послание, адресованное, как принято считать, Клементом IV к неназванному польскому князю, выражает недовольство по поводу числа и роскоши польских синагог; в одном из городов таких синагог оказалось пять. Подлинность сведений, изложенных в этом письме, подтверждается актом синода Бреслау от 1267 года, принятым под руководством папского легата, кардинала Гвидо. Этот акт требует резкого разделения между евреями и христианами, с целью защитить последних от еврейского влияния, и запрещает строительство более чем одной синагоги в одном городе. Эти два документа позволяют уточнить сведения о польском еврействе второй половины XIII века. С одной стороны, наличие пяти синагог в одном городе, и желание церкви противодействовать умножению синагог в других городах говорит о том, что речь уже не идет о разрозненных еврейских купцах в языческих или христианских поселениях. И хотя по настоящему большими эти общины назвать все же трудно, незначительными они также не являются. Хотелось бы подчеркнуть, что средневековое представление о "большой общине" было на три порядка меньше современного.
Впрочем, насколько мне известно, нет никаких документов, которые бы могли прояснить, кто именно из евреев перебрался на территорию Польши в этот период; и следовательно ответ на этот вопрос может быть основан на сопоставлении степени правдоподобности различных ответов. Вполне возможно, что кто-нибудь из евреев Рейнской области действительно перебрался в Польшу; однако, как уже было сказано, гипотеза о массовом переселении сталкивается со многими трудностями. С подобными трудностями сталкивается и гипотеза о переселении в Польшу евреев Чехии, хотя она и выглядит более правдоподобной. С другой стороны, необходимо подчеркнуть, что центральная и юго-восточная часть средневековой Польши, вплотную примыкала к Червонной Руси. И это географическое расположение повышает правдоподобность переселения евреев-хазар на сравнительно спокойную территорию Польских княжеств. То что сопредельные польские земли должны были казаться в высшей степени привлекательными для хазар той части Руси, которая подпала под власть Орды, со всеми сопутствующими и последующими ужасами, не вызывает сомнений. И поэтому нет ничего удивительного в том, что именно Болеславу Стыдливому, князю Малопольши (район Кракова, т.е. юго-восток Польши), принадлежит акт 1262 года, запрещающий расселение евреев на территории, принадлежащей одному из монастырей. Наконец, как уже было сказано, первые косвенные сведения о значительных еврейских общинах в Польше появляются в 60е годы XIII века, и появление этих сведений трудно не связать с общим бегством городского населения Руси с востока на запад в предшествующие два десятилетия в результате монгольского нашествия. Более того, за эти двадцать лет евреи Галицкой Руси тоже успели ощутить всю шаткость своего прифронтового существования - за эти годы различные области Червонной Руси неоднократно становились театром военных действий, сопровождавшихся резней и бесчинствами.
Однако, в те же 60е годы начинается новый этап в этнической истории польского еврейства. В XIII-XIV веках в Польше появляется ряд проеврейских постановлений, первое из которых - это указ князя Барнима I, дающий евреям Западной Померании разрешение жить согласно Магдебургскому праву. Насколько я знаю, остается не вполне ясным, что именно подразумевалось под Магдебургским правом; но, в целом, не вызывает сомнений, что указ Барнима носил проеврейский характер. За этим указом последовал знаменитый указ князя центральной Польши Болеслава Благочестивого от 1264 года, который предоставил евреям широкие права. Эти указы, как впрочем и общая, достаточно благоприятная социально-экономическая атмосфера Польши того времени, приводят к дальнейшему росту еврейского населения страны. В 1304 году упоминается еврейская улица в Кракове; а к середине XIV века появляются упоминания о еврейских общинах почти во всех важных польских городах. Последнее, хотя и связанное с общим расцветом письменной культуры, не может не говорить также об увеличении еврейского присутствия.
